Апокатастасис и "Благое молчание" в эсхатологии св. Максима исповедника (Apokatastasis and «Honorable silence» in the eschatology of st. Maximus the confessor)

 Очерк мистического богословия восточной церкви

Поэтому ангелы не могут более впадать в грех: их непреложная "прилепленность" к Богу или их от Него отвращение свершились мгновенно и на веки, в самый момент их сотворения. Для святого Григория Нисского, как и для святого Максима Исповедника, ангельская природа тем не менее может бесконечно возрастать в стяжании вечных благ, в непрерывном движении, свойственном всему тварному, но исключающем всякую последовательность во времени. Природа материи, по учению святого Григория Нисского, воспринятому святым Максимом Исповедником, является результатом соединения простых качеств, сверхчувственных в отдельности, но их совокупность, взаимодействие, конкретное проявление производит субстрат вещей чувственных, производит их телесность: "Из рассматриваемого в теле ничто само по себе не есть тело; ни наружный вид и цвет, тяжесть и протяжение и количество и всякое иное видимое качество, и напротив того, каждое из них есть понятие: взаимное же их стечение и соединение между собою (συνδρομη) делается телом" 159

 Апокатастасис и "Благое молчание" в эсхатологии св. Максима исповедника

Однако, при всем благожелательном отношении к точке зрения фон Бальтазара, его объяснение эсхатологических воззрений Максима не осталось неоспоренным. В 1955 году Дом Поликарп Шервуд посвятил целую главу своей книги « he Earlier Ambigua of S . Maximus a d his Refu a io of Orige ism» (Ранняя Амбигва Св.Максима Исповедника и его опровержение оригенизма)40 опровержению предположения, что Максим относился сочувственно к оригенистскому учению об апокатастасисе. Несмотря на отсутствие ясности и стремление защитить Максима от того, что Шервуд понимал как намек на ересь, я считаю, что аргументация Шервуда в основном верна и его критика точки зрения фон Бальтазара хорошо обоснована. Если это так, то представление, что Максим в своей эсхатологии был крипто-оригенист, который предназначал свои подлинные воззрения по этому предмету для внутреннего круга посвященных, остается в силе. Например, в последнем издании Al a er’s Pa rologie заявляется, что Максим «verr? deu lich sei e Sympa hie f?r die fr?her vo Orige es u d Gregorvo issa vorge rage e A schauu g (der ?poka ?s sij ?p? w ).

 Исторический путь православия

Максима Исповедника: формально они ведь были «уголовными» или «политическими» преступниками! Только позднее оба имени были включены в список исповедников и учителей Церкви. И это молчание придает несколько печальный оттенок завершительной победе Православия в христологическом споре. Истина продолжала побеждать, люди же, увы, начинали привыкать к «двойной бухгалтерии» византийской теократии. Это возвращает нас к тому, с чего мы начали: характеристике седьмого века. Монофелитство, если и привело к плодотворной реакции православного богословия, к дальнейшему углублению халкидонского «ороса», не оправдало зато никаких возлагавшихся на него политических надежд. Вопрос решался уже в годы, когда и монофизиты и несториане были навсегда отделены от Империи Исламом и потому перестали представлять внутри ее опасность разделения. Как мы уже сказали, Православие стало до конца государственной и даже национальной верой Византии. Но это означает также, что и само Православие окончательно слилось со своей византийской одеждой, приняло ее, как свой «исторический» канон

 Воскресение мертвых

Очевидность представляется достаточным условием для склонения или обращения воли. И перед лицом явленной Истины и Правды уже не будет возможным запирательство или противление лукавой воли. Всё "обличится" (станет явным). В этих заключениях сказывается типичное эллинское отождествление "греха" и "неведения." Однако в падшем духе скрывается темная глубина, которую не поколеблет никакая очевидность. Воцерковленное сознание эллинизма должно было пройти еще долгую и трудную школу аскетизма, аскетического самопознания и самоиспытания, чтобы освободиться от этой интеллектуалистической наивности. У преп. Максима Исповедника мы встречаем уже новое, переработанное и углубленное понимание апокатастасиса. Потухшие души и в самом созерцании Божества останутся неподвижными. Это таинственно, и для рассудка непостижимо. Но убедительно для любящего сердца. Ибо любовь есть только во взаимной свободе . В воскресении восстанавливается цельность творения. Но грех и зло имеют свое седалище в воле. Эллинское сознание отсюда заключало о нестойкости зла, которое должно само собой рассеяться, от внутренней ограниченности и немощи.

 Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. Древний мир - эпоха Просвещения.

Для Марка Аврелия человек часть космического разума. Включившись в гармонический справедливый миропорядок, человек обретает душевное спокойствие. С этой точки зрения, осознание скоротечности жизни и неотвратимости всего происходящего в мире, отказ от внешних благ и углубление в самого себя может привести к нравственному совершенству.P 136 135 ВИЗАНТИЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ 1 Немесий, епископ Эмесский,P ранневизантийский мыслитель, автор трактата "О природе человека" (ок. 400).P 142 136 2 Ср.: Платон (?). Алкивиад I, 130а-с.P 142 137 3 Аммоний Саккас Александрийский (ок. 175 ок. 242)P учитель неоплатоника Плотина (204/205 270).P 142 138 4 Ср.: Аристотель. Физика IV, 4, 212а2021. 144 139 5 Максим Исповедник (ок. 580662)P византийский богослов и философ.P 144 140 6 «Мистагогия», представляющая собой литургический комментарий, была написана Максимом Исповедником между 628 и 630Pгг.P 144 141 7 Имеется в виду "некий великий старец", учение которого излагается Максимом Исповедником в «Мистагогии». Этот «старец» с большой степенью вероятности может быть идентифицирован с духовным наставником Максима Софронием Иерусалимским.P 144 142 8 "Трудные места" одно из основных сочинений Максима Исповедника, представляющее собой комментарий к «темным» текстам псевдо-Дионисия Ареопагита и, главным образом, Григория Богослова, по-видимому написанное между 630 и 634Pгг

 Преп. Максим исповедник о бесконечности человека (st. Maximus the confessor on the infinity of man)

От переводчика. Сейчас, кажется, нет такого аспекта богословия Православной Церкви, который не был бы отражен в трудах Преп. Максима Исповедника. Его фигура, как мистика и созерцателя неизреченных таинств Воплощенного Логоса, богослова и исповедника высоко возвышается в истории христианства. Я верю, что по молитвам Преп. Максима, как и всех Св. Отцов – тайнозрителей Несотворенного Божественного Света, которые уже здесь на земле сподобились стать насельниками сияющего неба, и стало возможным изучение его сложного богословия, являющегося вернейшим руководством и путеводителем для всех «обладающих зрением, (для которых) весь умопостигаемый мир представляется таинственно отпечатленным во всем чувственном мире посредством символических образов. А весь чувственный мир при духовном умозрении представляется содержащимся во всем умопостигаемом мире, познаваясь благодаря своим логосам»I. И еще в богословии Преп. Максима Исповедника все, постигающие тбинственное богословие, находят источник к постижению Премудрости, в Которой пребывает истинное знание о том первоучреждающем логосе каждой вещи, и всего творения, и таинственного бытия Пресвятой Троицы, где уже и прекращается всякое человеческое знание, а пребывает только всеблаженное ведение в созерцании. «И насколько это возможно для человека здесь на земле, он соединяется в тбинственном богословии с Молчанием незримой и неведомой велеречивости Божества, делаясь таким, каким поистине должен быть тот, кто удостоился пребывания с Богом и запечатлен Его всесветлыми лучами»II.

 Значение текста в художественном образе древнерусской рукописной книги конца XIV – начала XV века

Процесс письма убыстряется и упрощается. Мастер больше руководствуется принципом удобства, а не красоты. В.Н. Щепкин так описывает полуустав: « мельче и проще устава и имеет значительно больше сокращений; бывает наклонным – к началу или концу строки, прямые линии допускают некоторую кривизну, округлые – не представляют правильной дуги». Процесс распространения и усовершенствования полуустава приводит к тому, что постепенно устав даже из литургических памятников вытесняется каллиграфическим полууставом, который есть ни что иное, как полуустав,. написанный более аккуратно и с меньшим числом сокращений. Примером может служить Новгородское Евангелие (РГБ, Рогожск., № 138) являясь напристольным (следовательно литургическим) выполнено крупным полууставом с использованием вязи в заголовках. Вторая причина – это потребность монастырей в недорогих рукописях. Деликатно и скромно украшенные, как правило, написанные на бумаге, они содержали в себе, в основном, аскетические и монашеские сочинения. Ярким примером таких рукописей служат две Лествицы, созданные в Лисицком монастыре и датируемые 1431 г. Первая Лествица скомпонована с сочинениями Григория Синаита, инока Филофея, Исихия пресвитера и Нила Синайского (РГБ, ф 256, Рум., № 200). Вторая содержит в себе Поучения Исаака Сирина, аввы Дорофея, слово постнического Максима Исповедника (РГБ, ф. 304, Троицк., № 175). Оба текста написаны мелким полууставом с заголовками, украшенными вязью.

 Символ и таинство в богословии св. Максима исповедника (symbol and mystery in st.Maximus the confessor)

Начиная с разделения на мужское и женское, и затем, проходя через другие противоположности, человек должен был объединить в себе нетварное естество с тварным и через себя соединить все с Богом. К этому он призван от творения. И в этом призвании уже заключена тайна Богочеловечества. Следовательно, цель человеческой жизни заключается в обожении, т.е. в таком соединении человека с Богом, совершенным примером которому может служить только ипостасное соединение Бога и человека в едином Лице Господа Иисуса Христа. В своем докладе Lars hu berg рассматривает, как понимал Св. Максим Исповедник причастие и соединение с Логосом, и роль Евхаристического Причастия для обожения человека. При переводе, где это возможно, я пользовался современным переводом трудов Св. Преп. Максима Исповедника (кн.I, перевод А. И. Сидорова и кн.II, перевод С. Л. Епифановича и А. И. Сидорова, М., 1993, Мартис), ссылки на который я привожу в квадратных скобках. Lars hu berg SYMBOL A D MYS ERY I S . MAXIMUS HE CO FESSOR СИМВОЛ И ТАИНСТВО В БОГОСЛОВИИ СВ. МАКСИМА ИСПОВЕДНИКАПеревод с английского М.В. Чернышева. Редактор перевода с английского М.М. Кедрова. Тема моего доклада может показаться претендующей на нечто большее, чем это есть на самом деле.

 Развитие культуры Византии

Поиски оригинальных философских и богословских решений  предпринимались уже во второй половине VII в., хотя наиболее  выдающиеся труды в этой сфере были созданы в следующем столетии. Характерен в данной связи тот факт, что на общем фоне упадка  культуры в середине VII в., в сущности лишь теология испытывала  определенный подъем: этого требовали насущные интересы правящей  элиты, выдаваемые за острую потребность самых широких слоев общества.  Независимо от того, что Максима Исповедника подверг гонениям сам  император Констант II, теоретические искания этого теолога отвечали  потребностям господствующего класса; без них, кстати говоря, было бы  невозможно проявление и "Источника знания" Дамаскина. Основой богословских построений Максима составляет идея  воссоединения человека с богом (через преодоление пропасти между  духовным и плотским) как воссоединение первопричины всего сущего,  целого с его частью. В восхождении к духовному активную роль Максим  отводил самому человеку, его свободной воле. Иоанн Дамаскин поставил перед собой и выполнил две основные  задачи: он подверг острой критике врагов правоверия (несториан,  манихеев, иконоборцев) и систематизировал богословие как  миросозерцание, как особую систему идей о боге, сотворении мира и  человеке, определив его место в посюстороннем и потустороннем мирах.  Компиляция (в соответствии с девизом Дамаскина "Не люблю ничего  своего") на основе аристотелевской логики представляла основной метод  его работы.

 Краткая история иконографии. Сербия XIII-XIV вв.

Следуя символическому языку данной композиции, можно сказать, что "идеальным литургом"9 в ней выступает не Иисус за Тайной вечерей в канун Страстей, но воскресший Спаситель. Такая акцентуация идеи Евхаристии, по мнению М.А. Бобрик, "отвечает той традиции понимания литургии, которая на первый план выдвигает ее эсхатологический аспект"10, то есть представление в ней всей истории Божьего замысла о нашем спасении – от сотворения мира до второго пришествия Христа. В дальнейшем эта традиция определялась богословским авторитетом Максима Исповедника (VII в.), воспринявшего ее в своей концепции литургии верных. Если образ "Причащения апостолов" выражает идею "чудесного превращения верующих в соборное Тело Христово через Евхаристию"11 и указывает на онтологическую связь Таинства и образа, то в "Тайной вечере" это главное экклесиологическое значение растворяется в ряде других смыслов – в уже упомянутом историческом (как изображение последней трапезы Христа, на которой Он предвозвещает ученикам о Его восхождении к Богу Отцу), моральном (напоминающем о предательстве Учителя Иудой Искариотским) а также пророческом прообразовательном (как предвозвестие Страстей Христовых).

 Этические проблемы искусственного оплодотворения

Максима Исповедника: «Святый Дух присутствует во всех людях без исключения как хранитель всех вещей и оживотворитель естественных зарождении ». Эти исходные принципы дают основание выйти на уровень конкретных суждений православных авторов по морально-этическим вопросам искусственного оплодотворения. К сожалению, они сегодня не многочисленны и между ними есть небольшие расхождения. Одна из этих позиций — рассуждения о. Николая Балашова. Они сводятся к следующим выводам: 1. Искусственное оплодотворение незамужней женщины осуждается прежде всего, исходя из интересов ребенка, который «заведомо лишается возможности быть воспитанным в полноценной семье». 2. Искусственное оплодотворение замужней женщины без согласия и участия ее мужа недопустимо, «ибо ложь и двусмысленность разрушают целостность брачных отношений». 3. Искусственное оплодотворение с согласия мужа и с использованием донорского генетического материала «разрушает связь супружеской верности. Если уж муж неспособен к оплодотворению и медицинская наука не может ему помочь, жена должна принять его таким, каков он есть, не пытаясь в той или иной форме найти подмену». 4. Относительно гомогенного оплодотворения о.

 Богодухновенное, ангелогласное пение в системе средневековой музыкальной культуры

Музыкант, автор песнопений насколько это возможно ближе придерживался заданных эталонных образов. Однако было бы ошибкой считать, что канонический метод композиции лишил художника и композитора всякой возможности творческого проявления. Такой метод творчества оберегал церковное искусство от всего чуждого его эстетике, инородного, подтягивая художника к определенным нормам, художественному эталону, не допуская сбиться на более низкий уровень. "Дарованные свыше" песнопения считались священными, и потому они должны были сохраниться неизменными — это и было главной причиной их многовековой жизни. Некоторые идеи концепции Псевдо-Дионисия Ареопагита находят развитие у крупнейшего философа, учителя церкви Максима Исповедника (582—662). В "Мистагогии" Максим Исповедник развивает византийскую теорию образа, основы которой могут быть применимы по отношению к теории ангелогласного пения, так как песнопение можно рассматривать как образ, воплощенный в звуках. Икона — это образ, запечатленный красками, песнопение — это также образ, записанный нотацией и выраженный звуками голоса, но первообразом его является ангелогласное пение.

 Закат естественнонаучного материализма и христианское мировоззрение

Еще одна грань проявления логосно-обусловленных свойств человеческой природы связана с теми высшими сферами знания о мире, которые, в соответствии с христианскими святоотеческими представлениями, даются духовно преображенному человеку. Источник этого высшего знания - Логос - является Учителем, дающим, по словам преподобного Максима Исповедника "вкушать достойным людям науку, находящуюся в логосах видимого мира, и пить ведение, находящееся в логосах умопостигаемого".3 Христианская духовная традиция свидетельствует: прикрытые от взора большинства людей "созерцательные горизонты" открываются избранным - тем немногим, кто этого оказался нравственно достоин, кто духовно последовал за Христом, кто стяжал в своем сердце Божественную благодать. Логосный смысл мира открывается самим воплотившимся Логосом - Главою христианской Церкви. Восприятие этого смысла дает человеку, по словам православного богослова о.Киприана "целое миропонимание и мироощущение, неведомое мудрецам позитивном знания. За "грубою корою вещества" человек видит божественные логосы тварей, ту настоящую реальность, отраженными символами которой являются вещи этого мира".4 В таком понимании природа "созерцательных горизонтов" определяется фундаментальными принципами мироустроения, которые включают в себя и сферу духовно-нравственного.

 Из истории "Добротолюбия"

Тексты из этого кодекса составили первые четыре тома "Добротолюбия". Пятый том, в который входят труды подвижников эпохи исихастских споров, по мнению Тахиаоса, был составлен на основании другого, позднейшего сборника, которым мог быть, например, ватопедский кодекс № 262 XV века. Этот или другой подобный кодекс мог быть теми "прочими о молитве, нами еще и доселе не слышанными книгами", о которых говорит преп. Паисий Величковский. Между тем, указанный кодекс № 605 не является сборником аскетико-мистических произведений в чистом виде, как и вообще ни в одной из библиотек, которыми мог бы пользоваться св. Макарий, не обнаружено кодекса, который мог бы считаться сборником аскетико-мистических произведений, аналогичным "Добротолюбию". Ватопедский сборник является наиболее полным по количеству содержащихся в нем аскетических трактатов. Но и в нем эти трактаты не преобладают. Большинство текстов, составляющих этот сборник, носит богословский характер и принадлежит Григорию Чудотворцу, Афанасию Великому, Григорию Богослову, Григорию Нисскому, Иоанну Златоусту, Иоанну Дамаскину, Максиму Исповеднику, патриарху Фотию и другим.

 Символ и таинство в богословии св. Максима исповедника

От переводчика. Доклад, который был сделан Ларсом Тунбергом (Lars hu berg) на конференции во Фриборе (Швейцария) (Maximus Co fessor; Ac es du Symposium sur Maxime le Co feseur, Fribourg, 2-5 sep ember 1980; ?di ?s par Felix Hei zer e Chris oph Sc? bor , ?di io s U iversi aires, Fribourg Suisse, 1982), является завершающей главой его фундаментального исследования учения о человеке Св.Максима Исповедника “Ma a d he Cosmos”, который был издан в Св. Владимирской Православной Семинарии в Нью-Йорке (S VLADIMIR’S SEMI ARY PRESS Cres wood, ew York, 10707, 1985). Я считаю, что перевод и изучение богословских трудов “Microcosm a d Media or” 1965, “Ma a d he Cosmos” Lars hu berg и “Kosmische Li urgie” 1961, H. U. Vo Bal hasar, как и многих других, явились бы существенным вкладом в понимание сложного, но системно упорядоченного богословия Св. Максима Исповедника. В своих трудах Св. Максим Исповедник рассматривает самые сложные вопросы нашего бытия, как то: причину и цель создания Богом всего творения, причину и цель прихода в мир и воплощения Сына Божия, основной смысл и цель человеческой жизни и всего творения, и многие другие догматические, нравственные, антропологические и т.п. вопросы. Так по учению Св. Максима Исповедника перед человеком была поставлена задача объединить пять великих разделений в природе (нетварное и тварное, умопостигаемое и чувственное, небеса и землю, рай и мир (за пределами рая), мужское и женское).

 Призвание к служению (в посланиях апостола Павла и Пастырских посланиях)

Например, трактат «О таинственном Богословии» Псевдо-Дионисия Ареопагита содержит адресацию «Дионисий епископ Афинский Тимофею епископу Ефесскому». В другом произведении Псевдо-Дионисия «О Небесной Иерархии» адресация несколько другая: «Пресвитер Дионисий сопресвитеру Тимофею». В Схолиях Максима исповедника (которых он также является не единственным автором) ссылка Псевдо-Дионисия на апокриф, приписываемый Апостолу Варфоломею (Нафанаилу), трактуется как признак аутентичности авторства Дионисия с апелляцией к апостольскому авторитету, однако подобные утверждения не мешают историкам обоснованно и единодушно относить Корпус Ареопагитик к концу V–VI векам. 12 Понятие «законности» служения не привлекает пристального внимания толкователей. Стих 5 обычно рассматривается в контексте стихов 3 и 4. А так как в результате не возникает четкого понимания ситуации, то стих 5 просто выпадает из контекста, а толкование «незаконности» как не соответствия правилам, подобным спортивным представляется весьма натянутой. Уточним, что при сравнении контекста 2 Тим 2:4-5 с 1 Кор 9:24-25, используемым иногда как аргумент в пользу авторства Павла, мы встречаемся с имитацией аналогии между воином и спортсменом в духе Павловой риторики.

 Философия и исихия

Вопрос о бытии в философии основывается на знаменитых изречениях Парменида: “.мыслить и быть – одно и то же. есть – бытие, а ничто – не есть.” . Последний постулат (по Симпликию) тождествен постулату об однозначности сущего . Соотнесём их со словом преп. Максима Исповедника, которое можно назвать аналитикой мышления: “Всякое мышление отражает множественность, или по крайней мере, двойственность. Ибо оно есть посредствующая связь неких крайностей, соединенных друг с другом, то есть оно есть связь мыслящего и мыслимого. Ни одной из этих крайностей не присуще сохранять полностью простоты. Ведь мыслящий есть некий субъект, содержащий в себе способность мыслить, неотделимую от него. А мыслимое есть либо субстрат, либо то, что в субъекте; от него неотделима способность быть постигаемым мыслью или предлежащая сущность, к которой относится эта способность. ни одно из сущих не является само по себе простой сущностью так, чтобы быть нераздельной единицей. А поэтому тот, кто в какой-либо мере сопричаствует мышлению, еще не выходит за пределы двойственности; тот же, кто совершенно оставляет это мышление, оказывается неким образом в Единице и отстраняет от себя способность мыслить” . Тот, кто, по преп. Максиму, оставляет мышление, по Пармениду оставляет бытие.

 Христианство и экология

Для преподобного Максима Исповедника тварный мир также представляется некоторым отражением его Творца. "Через умное созерцание творения, — пишет он, —мы получаем идею Св. Троицы, т. е. об Отце и Сыне и Св. Духе" (РG., 90, 296В). Более того, созерцание творения Божия может стать, наряду с евхаристией, средством мистического соединения человека с Богом. Эта мысль логически вытекает у Максима из его концепции логосов творения (берущей, конечно, начало в стоицизме, но подхваченной целым рядом христианских писателей, в том числе и бл. Августином). Как резюмирует Ларс Танберг, "через созерцание логосов творения душа входит в мистическое общение с Логосом, который отдается ему в силу своего изначального пребывания в логосах сотворенных существ. И это общение является посредствующим звеном на пути к мистическому объединению с самим Богом". Подобные рассуждения древнехристианских писателей о мире как образе своего Творца, опирающиеся в конечном счете на откровение о человеке как венце творения, созданном "по образу и подобию" Божию (Быт.