Густав Шпет: русская философия как показатель европеизации России

 Россия будущего - Россия без дураков!

В победе Яна Собеского и доля русского участия, подвига русских под Чигирином. Европеизация России шла и при Петре, и после Петра пусть уродливая и частичная. Это сделало Россию могучей и славной державой. В XVIII веке мы решили наконец проблему своих южных рубежей. Победив турок в восьми грандиозных войнах, мы вышли к Черному морю и получили доступ к роскошным черноземам Причерноморья и Юга России. Мы колонизаторы? И да, и нет. Мы завоевали земли, которые считали своими крымские татары и народы Северного Кавказа,P это так. Завоевание сопровождалось насилиями и жестокостью, нам бывает неловко за разбойность своих предков. Но ведь это же факт, что Крым сотни лет был разбойничьим гнездом, из которого работорговцы скакали по всей Восточной Европе. Число славянских рабов, угнанных в мусульманский мир через Крым, зашкаливает за несколько миллионов. Надо же было остановить это чудовищное явление. И потом Причерноморье пустовало, в нем почти не было населения. Русские освоили этот край, создали новую область России Новороссию

 О "месте" и "роли" Карамзина в истории русской мысли

Чем отличается Российская история от прочих, европейских и азиатских? Апофегматы Карамзина. суть большею частью общие места» (4)) или Н. Полевой («не ищите в нем высшего взгляда на события» (5)), упрекали Карамзина в отсутствии этого «высшего», т. е. философского (в понятиях тогдашнего времени) подхода к истории России. Широко известны и слова В.О. Ключевского о том, что «взгляд К(арамзина) на историю строился не на исторической закономерности, а на нравственно-психологической эстетике» (6). Однако если признать за истину, что «русское философствование» есть «философствование о России» (Г.Г. Шпет), есть «осмысление «исторического пути России, ее самоидентификация, разгадка ее судьбы» (7), т. е. центральной темой русской философии является «тема России», понимаемая как основополагающий вопрос о метафизической, религиозной, культурной, исторической, социальной идентичности, то факт признания за Карамзиным права именоваться первым нашим философом будет не так уж и спорен. Действительно, русский историк был первым из отечественных мыслителей, творчество которых полностью подчинено одной, определяющей все остальные проблеме — познанию России.

 Перепутья русской софиологии

А придя домой, застал у себя Вячеслава Иванова и долго слушал его высокопарные речи о "Христовом лике России" и о том, что после победы над немцами предстоит этому лику "выявить" себя еще и в другом великом "задании": идти и духовно просветить Индию, да, не более не менее, как Индию, которая постарше нас в этом просвещении этак тысячи на три лет! Что ж я мог сказать ему о лебеде? У них есть в запасе "личины": лебедя сапогом это только "личина", а вот "лик"» Другим трезвым критиком софийных миражей был Густав Шпет, представитель феноменологии одной из самых трезвых и строгих философий. В мемуарах Федора Степуна рассказано, как уже при большевиках Шпет выступил с резкой речью против утопизма московских софийно-славянофильских кругов, где все по-прежнему полагали и настаивали, что Москва третий Рим. «Какой к черту третий Рим, когда в Кремле засели большевики?» Нетрудно признать в этой реплике русского феноменолога вариацию нашего вопроса: Как возможна софиология после Октября? Эта слабость к иллюзиям и миражам, к соблазнам сомнительного и двусмысленного умствования в который раз возвращает нас все к тому же

 Русская литературно-критическая и философская мысль второй половины XIX века

Поскольку в России не существовало двух враждующих племен - завоевателей и побежденных, общественные отношения в ней основывались не только на законодательно-юридических актах, сковывающих народный быт, равнодушных к внутреннему содержанию человеческих связей. Законы имели у нас скорее внутренний, чем внешний характер. "Святость предания" предпочиталась юридической формуле, нравственность - внешней пользе.   Церковь никогда не пыталась у нас присвоить власть светскую, подменить собою государство, как это не раз случалось в папском Риме. Основой самобытной русской организации было общинное устройство, зерном которого являлся крестьянский мир: маленькие сельские общины сливались в более широкие областные объединения, из которых возникало согласие всей русской земли во главе с великим князем.   Петровская реформа, подчинившая церковь государству, круто сломала естественный ход русской истории.   В европеизации России славянофилы видели угрозу самой сущности русского национального бытия. Поэтому они отрицательно относились к петровским преобразованиям и правительственной бюрократии, были активными противниками крепостного права.

 История русской философии

Яковенко называет свою философию критическим или трансцендентальным интуитивизмом, а также философским абсолютизмом в отличие от всякого релятивизма и агностицизма. Обширная работа Яковенко «История русской философии» была опубликована на чешском языке в Праге. Густав Густавович Шпет (родился в 1879Pг.) был профессором философии Московского университета. Его основные работы: «Явление и смысл», 1914; «История как проблема логики», 1916; «Эстетические фрагменты», 1922; «Очерк развития русской философии», т. I, 1922; «Введение в этническую психологию», 1927. В своей книге «Явление и смысл» Шпет придерживается теорий Гуссерля, Шпет был первым, кто написал ценную и подробную работу по истории русской философии, но его презрительное отношение к ее источникам производит неприятное впечатление. Был опубликован только первый том, а второй том был запрещен советским правительством. Генрих Эрнестович Ланц (умер в 1946Pг.) оставил Россию после большевистской революции и был профессором Стан-фордского университета в США. Он написал книгу «Das Problem der Gegenstandlichkeit in der modernen logik», 1912 («Проблема предметности в современной логике») и статью «Умозрительный трансцендентализм у Плотина» («Журнал министерства народного просвещения», I, 1914)

 "Философия отчего края" - интегральная парадигма современного образования

Пожалуй, самый главный порок нынешней системы образования в том, что русская философия как целостный историко-культурный и духовный феномен, раскрывающий русский национальный архетип, показывающий глубочайшее своеобразие отечественный культуры, оказывается совершенно не востребована ни в образовательной, ни в культурной практике. Либерализированная интеллигенция делает все, что бы идеи Леонтьева, Данилевского, Достоевского, Федорова, Розанова, Франка, Карсавина, Вышеславцева, Ильина и многих, многих других великих русских мыслителей остались вне поля зрения и не оказали преображающего воздействия на сознание. Хорошо известно, что всепоглощающем предметом исканий русских философов была сама Россия. Это отличительная особенность отечественного любомудрия. Достаточно взять труды Ивана Ильина, посвященные выявлению национального лика русской культуры, чтобы убедиться в этом. Из бесконечного потока гениальных определений Ильина можно взять хотя бы это, указывающее на глубину таинственной ипостаси культурного бытия России: "У русской культуры одна-единственная проблема: в ней сердце ищет преображения в страдании посредством свободного созерцания.

 Верующий разум. Основной принцип русской философии

Соловьев именуется «философствующим Смердяковым», а у о. Павла Флоренского обнаруживаются «трещины в рассудке». Спора нет – у софиологии много грехов. Кто без греха, первый брось в неё камень. Концепции Владимира Соловьева и его последователей были тем, чем они были – светской формой религиозной философии, делом верующего разума. Насколько такая практика была православной и тем более богословской – это другой вопрос, требующий внимательного обсуждения. В любом случае, грубость тут неуместна. Иначе можно попасть в то место современного «интеллектуального пространства», где находится некий господин Т., опубликовавший в 1994 году в либеральном журнале «Звезда» сочинение под названием «Об одной ошибке русской философии», где он тоже «запрещает» русскую философию начала ХХ века – по причине её «тоталитаризма» (идея всеединства, соборности), «нелюбви к свободе» (община) и прочих чудовищных для просвещенного европейца вещах. С господином Т. всё ясно – он не понимает русскую философию (и вообще Россию), потому что не любит, и не любит, потому что не понимает. Н.П. Ильин занимает, казалось бы, прямо противоположную позицию – почему же крайности сходятся? Дело в том, что религиозно-философские воззрения В. С. Соловьева и его последователей носят символический характер.

 Философия Вильгельма фон Гумбольдта

Гумбольдт предпринял попытку их интеграции, в которой преодолены односторонности как одной, так и другой науки. Во второй половине Х1Х-го века, в эпоху позитивизма, бурного развития индоевропеистики, имя Гумбольдта упоминается в основном лишь в трудах, посвященных классификации языков. В России осмысление наследия Гумбольдта началось с перевода на русский язык П.Билярским основного сочинения Вильгельма фон Гумбольдта “О различии строения человеческих языков.” (СПб., 1859 г.) А.А.Потебня способствовал распространению идей Гумбольдта в России и оказался одним из самых ярких интерпретаторов этих идей в русской традиции (см., например, его “Мысль и язык”, 1862, 1892 и др. работы). Правда, его истолкование идей Гумбольдта не было свободно от влияния психологизма Штейнталя. Особое усиления интереса к наследию Гумбольдта связано с новым издание сочинений Вильгельма фон Гумбольдта (в 17-ти томах) Прусской Академией наук в 1903 году. Новый этап развития гумбольдтианства в России соотнося с появлением в Москве книги Густава Шпета “Внутренняя форма слова” (1927г.). В 20-х годах нашего столетия на западе Эрнст Кассирер, а у нас Густав Шпет связывают, по словам Г.Рамишвили, идеи Гумбольдта с “возрождающимся поворотом в философии”. Г. Шпет в своей книге излагает концепцию Гумбольдта, сопровождая её комментариями и собственными соображениями.

 Проблема «Восток-Запад» в трудах русских философов

Мы здесь можем только заметить, что и сегодня, в начале XXI в. в этом вопросе коренных изменений нет. «Восток-Запад» - проблема, в основе которой противопоставление двух явлений и понятий. По мысли Данилевского, понимание Востока и Запада как полюсов прогресса, ложно. Оно подразумевает под собой утверждение, согласно которому «Запад, Европа составляют полюс прогресса, неустанного усовершенствования, непрерывного движения вперед; Восток, Азия – полюс застоя и коснения, столь ненавистных современному человеку». Философ возмущен тем, что данное утверждение стало историко-географической аксиомой в современной ему науке. Те, кто пытается противоречить ему, причисляются автоматически к сторонникам застоя и упадка. Данилевский подчеркивает, что стремление быть европейски прогрессивными и боязнь стать чем-то средним между Востоком и Западом приводит многих русских к слепой тяге к европеизации России в ущерб ее государственным и национальным интересам. А между тем, считает Данилевский, «деление на части света есть деление искусственное части света не представляют и не могут представлять свойств, которые одну из них ставили бы в противоположность другой».

 Славянофильская теория

Противостоящее православно-консервативной историографии просветительско-западническое направление восходит к петровским временам (В.Н. Татищев); вершина этого направления - труды А.П. Щапова. В первую очередь это касается его классического исследования "Социально- педагогические условия умственного развития русского народа" (1870). По мнению автора, интеллектуальная жизнь России не знала "подготовительного", средневекового периода. До европеизации у нас все пребывало в "умственном застое". И все потому, что русский народ в интересах самосохранения на протяжении целых веков был вынужден вести борьбу с дикой природой. Господство физического труда способствовало сложению особого идеального типа древнерусского человека; это не ученый, не мыслитель, а богатырь, трудник, вроде Ермака, Хабарова и проч. Щапов приходил к заключению, что "без возрождающегося гения передовых наций наш народ своими собственными умственными силами не мог бы выйти из этого застоя". Потребовались реформы Петра I. В Россию проникает западное просвещение, давшее начало самобытной мысли. Русская философия, не имеющая корней в прошлом, зародилась "на широкой и самой плодотворной почве общечеловеческого мышления, разума и науки" и представляет собой "зачаток и развитие нового европейского интеллектуального типа".

 Ответы на вопросы по русской философии философского факультета СПбГУ

смотреть на рефераты похожие на "Ответы на вопросы по русской философии философского факультета СПбГУ" Вопросы к экзамену по Русской философии.Основные направления идеологии философии декабризма. Идеология раскола, Аввакум Петров. Чернышевский, антропологический принцип. Основные направления и идейно-политическая теория революционного народничества. Религиозная философия раннего славянства (Хомяков, Киреевский, Аксаков). Нил Сорский и русское нестяжательство. Теория культурно-исторических типов Данилевского. Русское богоискательство конца 19 - начала 20 веков. Достоевский, легенда о Великом инквизиторе. Религиозно-политическая философия, Иосиф Волоцкий. Толстой, “В чем моя вера?”. Легальный марксизм и веховство. Радищев, “О человеке, его смерти и бессмертии”. Духовная дидактика Галича. Белинский, “Письмо к Гоголю” (1847). Герцен “Письма об изучении природы”. Историософия Чаадаева, “Философские письма”. Идеология масонства. Гоголь, выбранные места из переписки с друзьями. Учение о Софии в русской мысли (Соловьев, Флоренский, Булгаков) Федотов, “Сталинократия”. Философия профес-в Киево-Мог. Академии. Раннепросветительская идеология в России (Полоц., Крижанич) Историософия русской философии (Введенский, Шпет, Зеньковский и др.) Франк, “Духовные основы общества, введение в социальную философию”.

 Русский язык и русская национальная наука - объекты информационной атаки

С другой стороны, жесткий политический императив современности, определимый как экспансионизм ведущих мировых держав, ставит “под подозрение политико-идеологическую нейтральность трансляции экономических, технологических и культурных моделей из ядра современной цивилизации (англосаксонского мира) на его периферию”3 , где Россия в ее сегодняшнем положении и в самом деле оказалась. В русской философии этот первый на наш вопрос ответ явно сформулирован Г.Г. Шпетом.4 Но эта же точка зрения энергично культивируется и в наше время5 , и особенно отчаянно – с началом “перестройки” и “реформ”. Сторонник этой точки зрения настаивает на том, что “наука по большому счету не имеет национальности, – любой исследователь вносит свою лепту в непрекращающийся процесс усовершенствования бытия всего человечества, и плодами открытия, сделанного даже в самой маленькой или "бедной" стране, пользуются (или должны пользоваться) все народы. Вот почему каждый ученый, даже бесконечно привязанный к своей родине, может, в высоком смысле этого понятия считать себя членом вечной всепланетной "республике" ученых”.6 Решительным диссонансом этому утверждению звучат слова М.

 Опыт типологии течений в русском консерватизме первой четверти XIX века

Но в целом его позиция, повторим, не выходила за рамки православно-самодержавного консерватизма. Кроме того, его проект реформы Сената был единичным случаем в истории русского консерватизма того времени. Список литературы 1 Автор благодарит Е.А. Вишленкову, А. Мартина, В.С. Парсамова, Е.Ю. Кондакова, И.А. Христофорова, О.Ю. Малинову за обсуждение тезисов данной работы, что позволило существенно уточнить некоторые ее положения. 2 Пыпин А.Н. Общественное движение в России при Александре I. Изд-е 4-е. СПб., 1908; Его же. Религиозное движение в России при Александре 1.Пг., 1916; Булич Н.Н. Очерки по истории русской литературы и просвещения начала XIX века. СПб., 1902. Т.1-2; Бочкарев В.Н. Консерваторы и националисты в Россиии начале ХIХ века // Отечественная война 1812 года и русское общество. М., 1911-Т.II; Шебунин А.Н. Европейская контрреволюция в первой половине ХIХ века. Л., 1925. 3 Шпет Г.Г. Очерк развития русской философии. В кн.: Введенский А.И., Лосев А.Ф., Радлов Э.Л., Шпет Г.Г.: Очерки истории русской философии.

 Образование в эпоху Екатерины II

XVI-я глава Большого Наказа поясняла, что к среднему роду людей отнесены те, «кои не быв ни дворянином, ни хлебопашцем, упражняются в художествах, в науках, в мореплавании, в торговле и ремеслах», а также все те, которые, «не быв дворянами, выходить будут из всех правительственных учрежденных училищ и воспитательных домов, какого бы те училища звания ни были, духовные или светские».9 В целом весь XVIII век для России прошел под знаком насильственного навязывания верховной властью обществу учения и создания учебных заведений, первоначальными попытками привлечения в них детей всех сословий, за исключением крепостного крестьянства, но постепенно образовательная политика государства в конце концов сконцентрировалась на двух состояниях - дворянстве и разночинцах и практически не касалась других податных сословий. Даже входившие в номенклатуру учебных заведений Министерства народного просвещения церковно-приходские школы, предназначенные для низших сословий, не финансировались из казны и их существование целиком зависело от воли и желания помещиков и сельских общин. Г.Г. Шпет в своей статье «Очерк развития русской философии» утверждал, что в России не было ни своей просветительской философии, ни собственно своего просвещения.

 Проблемы самопознания и культурной идентичности в русской философии 30–40-х годов XIX века (Чаадаев и Гоголь)

Практически все известные русские философы прямо или косвенно обращались к комплексу проблем, связанных с национальным и индивидуальным самопониманием. Идеи В.С.Соловьева, С.Н.Булгакова, Н.А.Бердяева, Б.П.Вышеславцева, Н.О.Лосского, Е.Н.Трубецкого, В.В.Розанова, С.Л.Франка, И.А.Ильина, Г.П.Федотова, Г.Г.Шпета и др. обнаружили в наши дни не только жизнестойкость, но и способность внести серьезные коррективы в восприятие современной действительности. Применительно к России начальный этап философско-методологического самоопределения приходится в основном на 1830-1840-е годы. Одной из его отличительных черт является принципиальное согласие знания и веры, другой – принципиальная неотдифференцированность публичной философии от других форм словесности. В работах Д.С.Лихачева, Ю.М.Лотмана, С.С.Аверинцева, Г.Д.Гачева, М.Л.Гаспарова, Г.С.Кнабе, И.В.Кондакова, Л.Г.Ионова, И.П.Смирнова, В.В.Бибихина, С.С.Хоружего и др. идейно-эстетическое и социально-философское наследие русской классики последовательно рассматривается в свете типологии русской культуры, с позиций изучения национального менталитета и общих цивилизационных основ.

 Философский анализ западноевропейской культуры

Опираясь на научную новизну исследования и содержание работы, на защиту выносятся следующие основные положения. 1. Критика русскими философами западноевропейской культуры начиналась, во-первых, в XYIII веке путем критики идеологии утопизма и радикализма, которая не могла противопоставить идее Царства Божия ничего другого, кроме утопии и отвлеченного радикализма. Во вторых, в XYIII веке, по мнению В.В.Зеньковского, проявляется еще одно направление русской мысли, которое связано с поиском новой национальной идеологии, то есть с идеалом Великой России, а не идея вселенской религиозной миссии, не хранение чистоты Православия. И, в третьих, знакомство с Западом расслаивало изначальное отношение к нему из-за того, что западная культура многообразна, и один народ с его культурой и жизнью привлекает больше других. А другие – в меньшей степени, что, естественно, приводит к определенной критике. Характер воздействие западной культуры на русское общество пытались осмыслить и понять многие мыслители, среди которых были Н.А.Бердяев, С.Н.Булгаков, Б.П.Вышеславцев, Н.О.Лосский, С.Л.Франк, Г.Г.Шпет и другие. Рассматривая эту проблему, В.В.Зеньковский утверждает, что, воспитываясь на культуре Запада, русские не стали европейцами и русское своеобразие сохранилось достаточно ярко.

 Норма, образец в русской культуре второй половины XVIII века

В этом мифологическом действе императрица была хотя и главным, но отнюдь не единственным участником, его действующими лицами становились все, кто приближался ко двору. Существовали определенные точки зрения отрицания русского Просвещения, недооценку его функций и это имело давнюю традицию. Г.Г. Шпет в своей статье «Очерк развития русской философии» утверждал, что в России не было ни своей просветительской философии, ни собственно своего просвещения. Он полагал, что русское Просвещение не стало, как это должно было быть, движением к наукам и собственно знаниям. Оно, по его утверждению, явилось идеологическим оправданием социально-бюрократического стремления части русского общества к чинам и жизненным благам. Отрицание русского Просвещения мотивировано ошибочным пониманием философом того, что « Россия вообще прошла свой культурный путь без творчества» /14, с. 252/. Безусловно, с такими тотальными отрицаниями русского Просвещения и его социокультурных итогов согласиться трудно, так как именно в XVIII веке сформировался особый статус русской интеллигенции, побуждающий ее к нравственно-просветительской деятельности.Унификация русской интеллигенции, к которой прибегает Г. Г. Шпет, не возможны, у нее свое предназначение и своя национальная специфика.

 Этнопсихологические идеи в европейской науке

XX столетия в России с учетом достижений и просчетов немецких предшественников была предпринята еще одна попытка создания этнической психологии, причем именно под этим названием. В 1920 г. русский философ Г. Г. Шпет (1879-1940) в докладной записке об учреждении кабинета «этнической и социальной психологии» при историко-филологическом факультете Московского университета определил эту область знания как отрасль психологии, охватывающую изучение таких проявлений душевной жизни человека как язык, мифы, верования, нравы, искусство, т.е. тех же продуктов духовной культуры, которые призывали изучать Лацарус и Штейнталь, Кавелин и Вундт. Более подробно он изложил свои взгляды в книге «Введение в этническую психологию», первая часть которой вышла из печати в 1927 г. В этой работе Шпет проводит подробный методологический анализ концепций Лацаруса – Штейнталя и Вундта. С его точки зрения, .этническая психология вовсе не объяснительная, на чем настаивал Вундт, а описательная наука, предметом которой являются типические коллективные переживания.