Коммунизм как реальность

Второй – устранив из политического обихода полностью дискредитированный хрущевский лозунг «развернутого строительства коммунизма», дать «теоретическую» базу для нескончаемых пропагандистских упражнений на тему о «продвинутости» и «зрелости» советского общества по отношению к предшествующим этапам, о «коренных преимуществах развитого социализма» перед «загнивающим капитализмом». Начинается смещение акцентов с пропаганды целей коммунистического строительства на пропаганду уже достигнутой ступени развития. Правда, пропаганда не могла ответить на вопросы, почему при «развитом социализме» ощущается нехватка продуктов, товаров широкого потребления, растут негативные тенденции в обществе: алкоголизм и спекуляция, коррупция и падение дисциплины, апатия и карьеризм. Но такая цель не ставилась. Требовалось оправдать все существующие в реальности, показать это как наивысшее достижение человеческой цивилизации, а все негативные кризисные явления свести к «отдельным недостаткам». Анализ реальных противоречий общественного развития подменялся догматическим комментированием цитат из речей и выступлений Брежнева, подготовленных для него аппаратом.

Но для политического манипулирования наиболее важны мифы как фундамент, основа иллюзорной картины мира. В бывшем СССР власть, например, широко использовала мифы о неизбежном крахе капитализма и торжестве коммунизма как совершенного, идеального общества, о частной собственности как источнике социального зла, о ведущей роли рабочего класса. Профессор Т. Шиллер в книге «Манипуляторы сознанием» охарактеризовал пять мифов, которые использует правящая элита Запада, стремясь выдать желаемое за действительное: об индивидуальной свободе и личном выборе граждан; о нейтралитете важных политических институтов — конгресса, суда, президентской власти, средств массовой информации; о неизменной эгоистической природе человека, склонности к потребительству; об отсутствии в обществе социальных конфликтов, эксплуатации; о плюрализме средств массовой информации (СМИ), которые на самом деле представляют собой единую индустрию иллюзорного сознания и контролируются рекламодателями. Для политических мифов характерны следующие особенности: они не появляются спонтанно, а создаются искусственно, сознательно и целенаправленно; основу их составляют осознанные и культивируемые политиками коллективные чаяния и надежды, усвоенные массовым сознанием; в них соединяются два разнородных качества: трезвый расчет и фанатичная вера, позволяющие политикам освобождать себя от всех моральных преград; они не поддаются разрушению с помощью рациональных аргументов, и потому вполне правомерна их оценка как ненаучного знания; политические мифы, в лучшем случае,— полуправда; для них характерна непосредственная связь с политической реальностью, они призваны оправдать тот или иной ход событий, обеспечить абсолютную уверенность людей в правоте осуществляемых политических акций; политические мифы появляются значительно позже мифов художественных, что обусловлено более поздними созданием политических структур и социальной дифференциацией.

Маркс подчеркивает наличие множество классов, а также показывает, каким образом государство, с одной стороны, доминирует в гражданском обществе, а с другой стороны, - ограничивает власть буржуазии. Маркс полагал, что противоречия и конфликты в капитализме диалектически приведут его к окончательному краху, но он не считал этот процесс неизбежным. В соответствующее время понадобятся определенные действия людей, и коммунистическое общество станет реальностью. В распоряжении капиталистов огромные ресурсы для предотвращения наступления коммунизма, но даже с ним сможет справиться классово сознательный пролетариат. Коммунистическое общество – это общество, в котором впервые можно будет достичь марксистского идеала производительности. С помощью современной техники люди будут взаимодействовать с природой и другими людьми гармонично ради производства необходимых для жизни материальных благ. Иными в таком обществе будет покончено с отчуждением. Он предсказал, что истинное коммунистическое общество, где не будет господства одного класса над другими, не будет нуждаться в государстве как таковом и заменит его рациональным управлением в общих интересах. Г) Русский марксизм.

Оно гласит, что свобода — это познанная необходимость. В таком ее истолковании есть глубочайший смысл и правда. В самом деле, разве может считаться невежда свободным человеком? Ясное дело, что нет, ибо его ожидания всегда будут расходиться с получен­ными результатами, а жизнь — жестоко щелкать по носу, поскольку есть объективные законы природы и социума, с которыми по-настояще­му свободный и мудрый человек — в отличие от самоуверенного глупца — вынужден считаться в своем отрицании прошлой целесообразности. Здесь, кстати, человека подстерегает еще одна превращенная фор­ма свободы, которую можно назвать рабством иллюзорных целей. От­рицание прошлой целесообразности, осуществляемое вроде бы даже во имя блага других людей, может обернуться горьким и кровавым насилием «идеального замысла» над действительностью, если этот иде­ал научно-рационально не обоснован и исторически не оправдан. Разве коммунизм — царство всеобщей справедливости и братства — можно построить из-под палки, когда сознание людей для этого не готово? И разве «демократические» реформы начала 90-х гг. XX в., сломавшие хребет отечественному производителю, не были именно таким невежественным насилием монетаристского образа экономики над реальностью отечественного хозяйства, имеющего свою глубокую специфику по сравнению с экономикой Запада? Любой революцио­нер — не важно, одет ли он в кожанку коммуниста или в смокинг демократа — всегда не сверяет свои абстракции с логикой жизни, а, напротив, стремится жизнь втиснуть в прокрустово ложе своих иллюзорных схем и догм.

Будущее должно выражаться в образовании древа духа, которое вырастает из соединения разнообразных и пока еще взаимоисключающих течений: христианства, буржуазной демократии, восточной мистики, коммунизма и фашизма. (Кстати, симпатии Тейяра к фашизму объяснялись тем, что в нем он усматривал средство ликвидации безработицы, организации сильной власти, но прежде всего «тотализации».) Эволюционизм Тейяра, предполагающий конвергенцию и социальную унификацию, означает снятие всех интеллектуальных, политических, национальных и языковых барьеров. Вначале возникнут единые общечеловеческие культура, техника, наука, религия и мораль. В конечном итоге история человечества перерас­тает у Тейяра в эсхатологию — учение о конечных судьбах мира и человека, а сама жизнь общества — в проект эволюции от низших социальных форм к высшим формам психизма, где человеческое сознание, духовная культура отделятся от своих материальных носителей и будут существовать самостоятельно, как особая сфера реальности. Двигателем эволюции общества, ее «кровью» выступает любовь. Человечество не найдет себя и не сформируется, пишет он, если акт соединения не будет одновременно и актом взаимной любви людей. «Аморизация» общества, т. е. проникновение любви в социаль­ный организм, по Тейяру, состоит из нескольких фаз.