![]() 978 63 62 |
![]() |
Сочинения Доклады Контрольные Рефераты Курсовые Дипломы |
РАСПРОДАЖА |
![]() Молочный гриб необходим в каждом доме как источник здоровья и красоты + книга в подарок |
поискв заголовках в тексте в маркете
Американская литература выдвинула немало выдающихся мастеров – рассказчиков: Марк Твен, Джек Лондон. Форма короткого занимательного повествования стала типической для американской литературы. В этом жанре работал и Эдгар Аллан По – мастер этого жанра, до сих пор непревзойденный; Генри Лонгфелло и Натаниэль Готорн придали ему очарование английской классики. Нужно отметить, что развитие жанра психологической новеллы и последующее возникновение из него жанра “страшного” рассказа практически совпадает по времени с периодом становления американской романтической литературы. С 1819 года, когда Вашингтон Ирвинг опубликовал серию рассказов “Книга эскизов”, новеллы или короткие рассказы занимают значительное место в творчестве всех американских прозаиков романтизма, кроме Купера. Новелла становится массовым журнальным жанром, но не имеет, впрочем, какой-либо ясной жанровой теории. Многие, пытавшиеся работать в этом жанре, “едва подозревали, что между романом и новеллой есть иная разница, кроме числа страниц”. Э. По поставил своей задачей исправить это положение.
Любинские наблюдения дали Бажову материал для произведения "Потерянная полоса", названного автором повестью. Она печаталась в "Крестьянской газете" осенью 1928 года. Впервые образ главного героя произведения, глубокого старика, был выведен в очерке Бажова "Под старыми ветряками". Отдельные отрывки из "Потерянной полосы" в 1930 году вошли в книгу "Пять ступеней коллективизации". В повести отображены столкновения нового со старым в деревне конца 20-х годов и утверждается неизбежность победы колхозного строя. Остатки прошлого, убогие, неизменно отступающие, все-таки еще мешают новому. Автор олицетворяет старое в образе девяностолетнего Михаилы Воинкова. Михайло - бывший кулак. Он держал работников, владел мельницей, при семье в три человека имел земельные участки "в тринадцати местах" - десятин пятнадцать. Преклонный возраст и невменяемость Воинкова, а также то, что жена и вдовая сноха Михаилы вступили в колхоз, определяют его положение в артели - положение иждивенца. Сюжет повести прост: на протяжении одного дня старик на каждом шагу с недоумением и страхом сталкивается с новым. Утром Михаиле с возмущением наблюдает, как невестка собирается на артельную работу, потом обнаруживает, что его Карько уведен на уборку колхозного клевера.
Особенности жанра одного из произведений русской литературы XX века. У этой книги особенная судьба. Она была задумана автором в лагере, где он, обвиненный в антисоветской деятельности, отбывал срок. Именно здесь к нему пришла мысль рассказать подробности одного дня из жизни зэка. Книга была написана очень быстро, за месяц, и опубликована спустя несколько лет, в 1961 году, в журнале "Новый мир", возглавляемом в те годы А. Твардовским. Писатель стал известен всей читающей стране: за номером журнала с повестью записывались в библиотеку в очередь, перепечатывали на пишущей машинке, передавали из рук в руки. Книга стала откровением для многих - впервые о лагерной жизни была сказана неприкрытая правда. С этой повести Солженицына началась не только его литературная слава, но и был открыт новый пласт советской литературы - лагерная повесть и лагерный рассказ. Действие повести умещается в один зимний день, начинаясь ударом рельса в пять утра и заканчиваясь поздним вечером. Место действия - один из многочисленных лагерей послевоенного времени.
Сходство у Бетховена и Гелинека в изложении темы, а так- же в конструкции всего цикла поразительно, не говоря уже о размере - 6/8, одинаковом в обоих циклах и выдержанном от начала до конца. В них совпадает и многое другое: число вариаций - их шесть и у Бетховена, и у Гелинека, характер соответствующих номеров обоих циклов, минорная тональность четвертых вариаций, фактура и ритмические фигуры, используемые Бетховеном и Гелинеком в той или иной вариации (каждый раз в одной и той же по счету), - все это, несомненно, свидетельствует о тесной взаимосвязи самих сочинений и их сочинителей. Вот когда вспоминается намек, высказанный Бетховеном в письме к Элеоноре Брейнинг, и уточнение Ф. Вегелера. (Нотный пример 2) Действительно, трудно избавиться от ощущения, что Гелинек, воспользовавшись импровизацией Бетховена, записал его первоначальные идеи, что-то, быть может, изменил, но в целом сохранил всю конструкцию. Если это так, то не оказываемся ли мы здесь свидетелями зарождения и оформления замысла? Не наблюдаем ли мы того процесса его кристаллизации, который в иных случаях отчетливо прослеживается по рукописям самого Бетховена, например, по книге эскизов, хранящейся в том же Музее музыкальной культуры. (Сравним эскизы и окончательную версию Вариаций - упоминаем их еще раз! - соч. 34.) Итак, мы осудили аббата Гелинека за плагиат.
Тематическая доминанта поэзии Л. - лирическое “я” автора, описывающее извне свое состояние в момент путешествия по временным слоям или пространственным уровням культуры (античность или XIX век; культура художественная или культура человеческого общения и восприятия природы, и т.д.). Уже в книге “Стороны света”, название которой метафорически обозначает широкий тематический кругозор автора, главенствующим становится рефлективное описание самого процесса художественного творчества в его незавершенности: “Вот мною не написанный рассказ./ Его эскиз./ Невидимый каркас./ Расплывчатые контуры сюжета./ А самого рассказа еще нет,/ Хотя его навязчивый сюжет.” (“Вот мною не написанный рассказ.”). Запечатлевается момент появления слова, сюжета, искусства (“Откуда вы приходите, слова.”, “Промельк мысли. Замысел рисунка.”), и специфика предмета изображения обусловливает освобождение от норм традиционной поэтики как в ритмике, так и в области рифм. Указанная тенденция отчетливее прослеживается в книге с оксюморонным названием “Земное небо”, подразумевающим, кроме прочего, соединение поэзии с жизнью, вечного с сиюминутным. Л. доходит до употребления тавтологических рифм, расширяет арсенал языковых приемов (“.Побродить/ По окрестным туманностям.” - “Ожиданье”), усложняет звуковую инструментовку (“О, сень яснополянских ясеней/ В начале дня, в средине осени!” - “Дерево добрых /Из стихов о Ясной Поляне/”), использует сюжетный параллелизм развернутых метафор (поэма “Мама и космос”), продолжает отслеживать процесс творчества (“Ночью, за письменным столом”).
![]() | 978 63 62 |