Пророки и поэты

Арьи укрепились в Кашмире, потом продвинулись на юг, в Пенджаб, и, наконец, после многолетней и жестокой борьбы стали полновластными хозяевами Северной Индии, поработив коренных жителей, частично же истребив их или оттеснив на юг. К счастью, несмотря на то, что археология не располагает какими-либо свидетельствами о жизни арьев, следы их культуры не потеряны. О них рассказывает древний сборник гимнов, называемый Риг-Веда. Рис.26 Статуя шумерийского бога Аб-У. Середина III тысячелетия до Р.Х. Рис.27 Бог Солнца. Иероглифическая лестница. II—IX вв. Фрагмент Арьи были народом музыкальным, любили пение. В каждом роду или племени певцы и сказители пользовались большой любовью. Эти народные поэты — риши — слагали религиозные гимны, сказания, поучения. Риши были не просто поэтами. Они сознавали себя пророками и ясновидцами, сердцам которых открывается высшее знание («веда»1 — ведение, знание). Гимны Риг-Веды разнородны, а порой даже противоречивы. Неожиданные духовные взлеты, пламенные порывы к Богу и правде чередуются с примитивным чародейством, грубой чувственностью и ярко выраженным многобожием.

Но для еврейских пророков спасение было не политической утопией и не отказом от мира, а означало жизнь с Богом. Они говорили о спасении только потому, что верили в пришествие самого Бога в мир. Грядущее всегда было путеводной звездой для людей Ветхого Завета. Пророк Нафан предрек вечное царство Мессии из дома Давидова; но так как вечность присуща только Богу, это Царство и явится Царством Божиим. Кого в те времена израильтяне называли мессией? «Мессия», или правильнее «машиах» (по-гречески «Христос»), означает «помазанник», то есть человек, посвященный Духом Господним на служение. Так именовали пророков, священников, но главным образом — царей. При совершении обряда помазания употребляется елей, масло оливы. Как огонь был символом духовной мощи, а вода — знаком очищения, так елей знаменовал сохранение. Елей, возлитый на избранника, означал постоянное пребывание на нем Божественного посвящения. Его совершали во время торжественной коронации, поэтому в сущности каждый иерусалимский монарх был «мессией». Однако пророчество указывало на Мессию необыкновенного, Того, Который некогда воцарится в нерушимом Царстве, одесную Ягве. «Ибо из Сиона выйдет Учение и Слово Ягве — из Иерусалима.

И стесню Я людей, и они будут ходить, как слепые, за то, что совершили против Ягве». (Соф 1:15) Ослабление Ниневии и проповеди Софонии произвели глубокое впечатление на молодого царя Иосию. Когда ему исполнилось шестнадцать лет, он впервые всенародно объявил, что отвергает иноземные культы и будет отныне следовать вере своего праотца Давида. Борьба за духовное возрождение шла рука об руку с борьбой за независимость и объединение страны. Казалось, рассвет Израиля, которого уже отчаялись ждать, наконец наступает. Только один человек в Иерусалиме не разделял общей радости и надежды. Это был Иере-мия, сын Хилкии, молодой левит из Анатота. Подобно тому как у смертного одра Северного царства Израиля стоял великий пророк Осия, так и фигура Иеремии скорбным силуэтом символизирует конец Иудейского царства. Свидетелю его последнего взлета в годы Иосии, очевидцу Иерусалимской трагедии, Иеремии, суждено было присутствовать при агонии страны и покинуть ее вместе со своим народом. Хотя он и не обладал призванием вождя, как Моисей или Илия, не был великим поэтом и основателем школы, как Исайя, тем не менее он оставил неизгладимый след в ветхозаветном религиозном сознании.

Так же, как Книга Завета и Второзаконие, Закон Святости представляет собой нечто вроде расширенного толкования Моисеева Декалога. Главная мысль кодекса созвучна пророку Исайе: Ягве — свят, Он бесконечно возвышается над миром. Но поэтому и все, посвященное Ему: жертва, город, народ, — должно отделиться от мира, стать сакральным, чистым, достойным Бога. Живя среди мира, народ Божий должен ощущать себя «святым», т.е. принадлежащим Богу и отгороженным от языческого мира. Духовная община не сможет укрепляться и возрастать, если не сумеет в чем-то обособиться от мира, в чем-то найти свой путь, свой образ жизни. Для этой цели священники старались окружить всю жизнь израильтян системой норм, которая делала бы ее в корне отличной от жизни язычника. Наиболее строго Закон судит о трех видах преступлений: идолопоклонстве, суевериях и грехах плоти. Это вполне понятно и в плане историческом, и по существу. В те годы мировые события тоже могли представляться как знак близости мессианской эры. Мидийский царь в союзе с Вавилоном начал кампанию против Ассирии. Никогда еще не обрушивался на ассирийцев столь сокрушительный удар.

Тут исчезают все антропоморфные лики Вечного и рождается чувство священного ужаса, благоговения, смешанного со страхом. Тем, кому библейский образ Бога кажется чересчур «очеловеченным», нужно перечитать те страницы Библии, где говорится о «святости» Ягве. Единственное, что непосредственно связывает Славу и окружающий мир, — это «река жизни», которая вытекает из-под порога Храма. Она струится по Святой Земле, ширясь и углубляясь, вплоть до самого Мертвого моря, воды которого она очищает от горечи. Образ живой воды (который мы снова встречаем и в Апокалипсисе) означает неиссякаемый поток благодатной силы; она не только наполняет человека, но и омывает мир, изгоняя из него горечь греха. Изображенная Иезекиилем Церковь может быть названа Вселенской, хотя ядром ее и остается Израиль. Пророк говорит о том, что входящие в нее «герим», иноплеменники, имеют равную долю с иудеями (Иез 47:22—23). И не случайно поэтому Град Божий открыт четырем странам света. После 571 г. до Р.Х. мы больше уже ничего не слышим о Иезекииле. Вероятно, он вскоре умер. Но миссия его была к тому времени выполнена.